— У нашей старой знакомой маловато сил. К тому же, я верю в предсказание. Всё разрешится, когда придет время.

Женщина всхлипнула.

— Тебе легко говорить. Это мой ребёнок подвергается риску.

— Легко? — переспросил мужчина сурово. — Я отвечаю за всех, кто здесь живет. И не только за них. Ты не забыла о нашей главной задаче, Арвида? Дело, прежде всего. Всё остальное второстепенно.

Она молчала. Смотрела на посёлок, скрытый от людских глаз, и злилась. На мужчину, стоящего рядом. На его давно почившего предшественника, запустившего когда-то цепочку событий. А особенно на женщину, которая сейчас за много километров отсюда пыталась вычислить девочку, предназначенную медальону. Ее и еще кое-кого. Того, кто сильнее магически, но серьезно проигрывал в опыте.

Как же Арвида ее ненавидела! Женщину, носящую черную одежду и маску! Ненавидела и боялась.

— Ты прав, всё второстепенно, — заговорила она через силу. — И я помню о долге. Слишком хорошо. Но она… она способна спутать все карты. У нее вообще не должно было остаться сил. После случившегося. Но откуда-то же она их берет. Ты сам едва выжил после схватки.

— Помню, — Квитон тяжело вздохнул. — И всё же мы не будем вмешиваться. Это решение принято много лет назад. Я не намерен его менять.

Арвида не ответила. Но в светло-зеленых глазах поселилась ночь.

Каста-Белла. Изолятор.

Ночью Дебра почти не спала. То проваливалась в мрачное полузабытье, то лежала с открытыми глазами, проклиная Центр. На остальных кроватях тоже бодрствовали: всхлипывали и ворочались. Боба забрали врачи, и дверь больше не открывалась. Ничего нового о состоянии раненного одноклассника пленники не знали. Эйдан выглядел так, будто в жизни не произнесет ни слова. Дилану, как и предсказывал Донелли, через несколько часов полегчало. Физически. Но не морально.

— Гады-экспериментаторы! — ругался парень, когда его парализованного вечером девочки с трудом уложили на кровать. — Нарочно это сделали! Я говорил: профессор прикидывается союзником! Он такой же, как все здесь!

— Прекрати кричать! — не выдержала Дебра, чувствуя: ещё чуть-чуть, и сама взорвётся. — Объясни толком, что случилось.

Дилан нервно засмеялся.

— Эксперимент! Случился очередной эксперимент! Под руководством нашего доброго доктора. И одной дамочки. У-у-у-у ведьма!

Прошло немало времени, прежде чем удалось добиться от друга внятного ответа. Сначала он излил негодование, ругая скверными словами Тревиса и неизвестную даму.

— Говорю же, ведьма она! — сердился Дилан на Дебру из-за настойчивых просьб не выражаться. — Вырядилась в черное одеяние. На голове капюшон, на лице черная маска. И голос потусторонний. А взгляд! Взгляд сквозь прорези маски, как у удава! Гипнотизирует! Клянусь, она не человек! Скажи им, Эйдан!

Но тот молчал. Сидел на кровати и медленно раскачивался из стороны в сторону, как в трансе. Эта удручающая картина помогла Дилану угомониться и начать подробный рассказ.

Грант отвел парней в кабинет Тревиса. Профессор поджидал их не один. В углу на диване вальяжно устроилась дама в черном длинном платье. Незнакомка, как и психолог, не считала нужным пользоваться защитной амуницией.

— Нас троих посадили за стол. Тревис молчал, а она смотрела, прощупывала. Чудилось, что до лица тонкие пальцы дотрагиваются. Было мерзко, — Дилан провел ладонями по щекам, будто пытался стереть невидимые следы. — Потом она сказала, что можно начинать. Я на стуле подскочил. У неё кошмарный голос! Хриплый, ледяной!

Профессор объяснил пациентам, что это необычный тест. От встречи будут зависеть условия их проживания в Центре. Директор Крафт решил оставить в общей комнате одного парня. Двух других переведут в одиночные изоляторы. Кто будет жить с девушками, Бобу, Дилану и Эйдану и предстояло определить.

— Мы не поняли, чего от нас хотят. Сидели и пялились друг на друга, как бараны, пока она не вмешалась. Сказала: «Признайтесь, что вы друг о друге думаете, ведь каждый считает себя лучше остальных». Мы опять молчали. Она засмеялась и выдала такое… — Дилан смутился. — Заявила, что я считаю Боба глупой грудой мускул, а Эйдана самодовольным кретином. Боб думает, будто я ни на что не способный сын гения. А Эйдан… В общем, про каждого гадостей наговорила. Парни завелись, обзываться начали. Они восприняли дурацкий тест всерьез. Ясно же: Тревис с ведьмой нас провоцировали и на реакцию смотрели. Потом она велела замолчать. Сказала, решение они примут завтра. Остальное вы сами видели….

Мозг Дебры взрывался от обилия тревожных мыслей. Виски пылали огнем, из-за ноющей боли за глазами хотелось расплакаться, излить горе серой подушке. В голове не желало укладываться, что мерзавец Грант воспользовался лучником. Дебра десятки раз слышала угрозы, но не верила, что пристав посмеет выпустить луч в живую плоть. Вдруг Боб не очнется? Останется парализован?

С другой стороны, лучше он, чем Дилан.

Дебра больно стукнула себя по ноющему лбу. Вот до чего доводит заточение! Она начала терять человеческий облик вслед за одноклассниками. Разве можно радоваться несчастью Боба? Подобной участи заслуживает разве что Грант. Или Тревис. Дебра разочаровалась в психологе. Интересно, хватит ли выдержки, чтобы не расцарапать профессору лицо при следующей встрече?

Сон пришел под утро. Привиделся дикий пляж, где не было места горестям и бедам, а сине-зеленое море сливалось с нежным, как бирюза, небом. Дебра брела по белому рассыпающемуся песку, ощущая босыми ногами ласковое тепло. Волны шумно накатывались на берег, приглашая пробежаться по кромке воды. Ветер обдавал лицо брызгами, играючи проникал под легкое платье, надувая подол колокольчиком. Дебра не знала, куда направляется. Но это не тревожило. Здесь было хорошо и спокойно. Она не чувствовала себя счастливой по-настоящему. Но знала: врагам сюда не добраться.

Просыпаясь, Дебра всё еще слышала плеск волн и шелест ветра. Она не торопилась открывать глаза. Нежилась под одеялом, продливала волшебство. Ещё чуть-чуть. Хотя бы мгновение…

Изолятор огласил истошный вопль. Мир накренился и выпрямился, как пружинка, мобилизуя резервы сил. Дебра огляделась за секунды, подмечая детали: расширяющиеся глаза Мери, взъерошенные со сна короткие волосы Меридит, ноги Вейды, свешанные с матраца и готовые к побегу — к двери. Кричала Яра. Сидела на кровати и указывала на соседнюю постель, принадлежащую Иде Бригс. Иду закрывала Мери. Дебра не успела сориентироваться, а изолятор наполнился девичьим визгом. Она вскочила и плюхнулась обратно от неожиданности. У Иды из носа текла кровь. Футболка на груди покрылась пугающими красными пятнами.

— Она заразилась! — первой дар речи обрела Вейда. — Кровь из носа — симптом Хайди! Она больна! Мы все больны! Выпустите меня! — и, как несколько недель назад в изоляторе в Бриладе, Вейда бросилась к выходу, чтобы отчаянно замолотить в стену.

Громогласные усилия быстро возымели успех: дверь резво отъехала в сторону. Первым в палату ворвался Тревис в пиджаке нараспашку. Перехватил ошалевшую от страха девушку, ловко усадил на ближайшую кровать — ту, где до прошлой ночи спал Боб — и вколол что-то в предплечье. Вейда обмякла и распласталась на матраце тряпичной куклой.

Картина получилась жуткой, но о Вейде сразу забыли. Смотрели на профессора, смело шагнувшего к Иде. Мери, чья постель располагалась ближе всех к окровавленной однокласснице, съехала на пол вместе с одеялом. Не отрывали от Тревиса напряженных взглядов и оба стража. Внимательно следили, как доктор берет Иду за подбородок и запрокидывает ей голову. Причиной тревоги стало привычное отсутствие у психолога защитного костюма.

— Профессор, вы сильно рискуете, — не выдержал Донелли. В отличие от напарника, он высказал предостережение спокойным тоном. — Девочка может вас заразить.

— Чем? — отозвался Тревис беспечно. — Носовым кровотечением, вызванным нервным срывом? Успокойтесь, пристав, это не Хайди. Чем зря волновать детей, лучше проводите Иду в процедурную. Нужно остановить кровь. Молодые люди, — психолог обвел приветливым взглядом притихших подростков. — Вашу подругу придется поместить на карантин. Этого требует протокол. Но я уверен: она здорова. Прошу всех держать себя в руках. Вашим жизням ничего не угрожает.